Злачное место - Страница 36

Артем в это поверил сразу и послушно взял бутылку с прозрачным раствором, передвинув свой укорот удобнее на плече, чтобы иметь возможность мгновенно открыть огонь. Сикока, с несколько затравленным выражением на лице, только смотрел на все это и ничего не говорил. Артем мысленно представил себя на его месте и передернул плечами — ближайшие пару суток Сикоке не позавидуешь — ждать каждую минуту, не зомбанешься ли ты, да еще под пристальными взглядами таких вот мордоворотов — б-р-р. Да и потом еще — без руки жить — вот как, например? Уходя, он слышал, как " синехалатник" спрашивал у Крысолова, как они намерены платить. Нет, точно — торгаш. Санитары тем временем, свернули в крыло коридора с вывеской "Реанимация",донесли носилки до двери, обитой железом, с небольшим зарешеченным окном и надписью: "Изолятор". Дверь открывалась внутрь комнаты, и передний санитар, отработанным приемом ловко нажал на ручку локтем, а затем отворил ее пинком ноги.

Внутри палаты было две кровати, привинченные к полу, несколько шкафов с бутылками, типа той, что Сикоке капалась вену, и еще какими-то лекарствами. В углу стояли какие-то хитрые приборы под пластиковыми чехлами. На одной кровати лежала старушка, привязанная прочными длинными лентами к специально приваренным к боковинам кровати скобам, вторая была пустой. Еще в палате был стол, за которым сидела девчонка чуть постарше Артема и читала какую-то толстенную книгу. Наверное, та самая Варька, о которой доктор в синем халате говорил. Артем увидел только название: "Патофизиология", как девчонка, подняв голову на звук отворившейся двери, шлепнула книгу на стол нахмурила брови и положила руку на лежавший рядом с ней "ПМ". Впрочем, увидав их, она сразу расслабилась и улыбнулась вошедшим:

— Привет, чего у вас? — дружелюбно спросила она.

— Дмитрий Васильевич сказал — нести сюда, готовить к операции.

— А, ну грузите, тогда… Ты с ним? — спросила она Артема.

— Ага, мы из одной команды, — с гордостью сказал Артем.

— Так это вы завод зачищали?

— Вообще-то, мы… — насколько мог скромно сказал Артем.

— Да?! Ну, и как там, отстрелили ту сволочь?

— Да, упокоили. И ее, и остальных. Наверное, всех, что были.

— Ну, вы молодцы. А мы все перепугались уже страшно.

— А она, кстати, здешняя…

— Что?

Артем хотел было уже рассказать, о том, что они увидели в сумке морфини, но почему-то не решился. Вдруг ему пришло в голову, что эта морфиня, страшная и свирепая, и действительно тварь — все-таки при жизни тоже была симпатичной женщиной, такой же, как и эта вот девчонка, и детей видать, очень хотела. Ясно, убить ее надо было, и детенышей этих — не поворачивался язык назвать те с у щ е с т в а человеческим словом дети- но точно так же не хотелось и хвастаться этим. Еще Артему пришло в голову, что у женщины той здесь вполне могли остаться родственники, и неизвестно, как еще могут отнестись люди в таком маленьком поселке к тому, что и х отцов братьев мужей сожрала сестра вот э т о й. Ну его, застрелили и застрелили. Работу выполнили. Он подумал еще, что "чистильщик" — это в кино только звучит круто, а вот ему, Артему, уже ясно, что чистить трактор и зачищать завод — работа одного порядка. Разве что, когда трактор чистишь — грязи меньше. Одно только и успокаивает, что и эту работу делать кому-то надо. Девчонка ждала ответа, он замялся и путано сказал:

— Ну…, это…. Тут она была….Вот.

Варька продолжала с любопытством смотреть на него, но он замолчал, и та несколько разочарованно вздохнув, потеряла к нему интерес, видать, решив, что он — очередной деревенский валенок. Собственно, а чего там — валенок и есть. О чем вот с ней говорить — она вон какие книги читает, сама, небось, на доктора учится. А он только стрелять и умеет, да и то — вон как мазал сегодня. Ну, по сельскому хозяйству кое-что, так это же разве интересно? Нет, точно, если все с деревней выгорит — надо в город подаваться. Артемовы размышления прервал Иван, заглянувший в комнату:

— О, ты здесь, пойдем. Васильевич сказал, чтобы я тебя в его кабинет проводил. Ваши все здоровые уже там… Привет, Варюха, — весело поздоровался он с девушкой. — Чего тебя Васильевич опять в изолятор запер?

— Говорит, что надо подежурить. Бабушка, — она быстро оглянулась на бабульку. дремавшую на кровати, и перешла на еле слышный шепот, — бабушка, он говорит, запросто обернуться может, так говорит, практику мне надо приобретать, как обращаться с такими. Ну…и вообще…

— А чего с ней?

— Собака куснула. Бродячая, — многозначительно добавила она. Артем с Иваном понимающе кивнули — одинокие бродячие собаки были о-очень большой редкостью в этом мире — живые, они быстро сбивались в стаи, понимая, что так уцелеть — гораздо проще. Если одинокая — значит, либо с цепи не так давно сорвалась, и пока еще к стае не прибилась, либо… Артем посмотрел на бабушку уже с профессиональным интересом, а потом на пистолет, лежавший рядом с девчонкой. Это значит, она и Сикоку, если что. Нет, сложная, все же, профессия — врач.

Пока они с Иваном подымались на второй этаж больницы, он спросил его:

— А чего ей обязательно дежурить, что — мужиков-санитаров мало?

— А, это у Васильича пунктик такой — он считает, что настоящий доктор должен все сам уметь — хоть капельницу поставить, хоть упокоить. Он говорит, что, по его мнению, раньше в институтах лягух резали не столько для того, чтобы физиологические какие-то опыты подтвердить, сколько для того, чтобы, ну, живодерскость некую приобрести. А без нее, говорит, в медицине никуда — иногда, говорит, больно людям делать надо — причем хорошим, а не злодеям каким нибудь. Правильно, я считаю, учит.