Злачное место - Страница 35

— Блин, голова кругом пошла, — пожаловался щуплый следопыт. — пока лежал — ничего, вроде было.

— Ты что! — рявкнул на него окрепшим голосом Старый. — Тебе пока лежать и лежать! И ты — куда собрался? — это он уже Куску, тоже собравшемуся было встать, но после ора смирно улегшегося на пол

— Ого! Мне послышалось — или это и вправду ты, Сергей? — послышался голос от дверей приемного покоя. Артем оглянулся на голос, и увидел фигуру в синем халате, стоящую в тени. Человек, обратившийся к Старому, сильно хромая, вышел на свет, под лучи послеполуденного солнца, и Артем увидел, что по нему Песец прошелся всеми своими клыками.

Левая половина его лица когда-то побывала в сильном огне, зажила потом плохо, так что багровые рубцы жгутами стянули угол рта на бок, а глаз почти спрятавшийся в складках кожи, мутно, совсем по мертвецки, смотрел на их компанию. Из-за чего хромал человек — тоже стало ясно когда он подошел поближе — правая нога совсем не гнулась в колене, а на правой же руке, цепко сжимающей трость, не хватало двух пальцев. Тем не менее, правый глаз блестел живо, и с любопытством наблюдал за их командой. И, удивительно — он был без бороды!. Ну, у Артема, или Васьки покойного та — ясно, не растет пока. Так, пух. А у всех остальных мужиков, что Артему встречались, включая и команду, кроме, разве, Сереги-торгаша — у всех бороды. Так Сереге положено — у них, у торгашей — все скобленые. Может, и он — торгует немного?

— А вы, кто будете…, начал Старый, и вдруг, дрогнувшим голосом произнес:

— Димка, ты, что ли? А мне говорили…

— Нет, живой я, потом расскажу — покачал головой вышедший к ним человек. К нему подскочил Иван, и затараторил:

— Двое раненых, у одного — ампутация после укуса, кровопотеря — до литра, ориентировочно. Второй — трахеостома. После асфиксии, но в сознании. Третий — кома, тоже после асфиксии.

— Ее Марина звали, а не Асфиксия, — буркнул Артем. Обожженный удивленно глянул на него, хмыкнул, Иван же вообще загоготал, дурак. А чего? Старый, вон тоже лыбу давит.

— Ее Марина звали, — упрямо повторил Артем, краснея.

— Ладно, как кого звали, разберемся — проговорил искалеченный человек. — Я тебе сколько раз говорил:- повернулся он к Ивану- первого докладывай самого тяжелого! Учишь вас, учишь… Где эта кома?

Он прохромал к носилкам, на которых лежал Банан, и присел возле них, неловко отставив негнущуюся ногу в сторону. Оттянув большими пальцами веки Банана вверх, он вгляделся в его глаза.

— Интубировать надо, — пробормотал он. — подержать на "Рошке".Эй, давай набор! — повернулся он к двери, откуда медсестра в привычно белом халате вынесла оранжевый чемодан с прозрачной крышкой. Из кармана своего синего халата он достал кожаные перчатки, почти такие же как и у них, только обтянутые тонкой кольчужной сеткой и натянул их на руки. Артем отметил, что перчатки шились явно спецом на руки этого…, (кто он? доктор, что ли?), потому что на правой перчатке было только три пальца. Расстегнув застежки-липучки, он открыл крышку и достал оттуда две железяки. Ловко соединив их вместе он получил странный металлический инструмент, больше всего походящий на миниатюрную кирку, который взял в левую руку. Тремя пальцами правой, он сжал прозрачную изогнутую трубку, очень похожую на ту, что Старый запихнул Куску в шею, только длиннее.

— Держи голову на стволе, — властным тоном приказал он Крысолову. Сам же вытащил изо рта Банана воздуховод, и осторожно ввел в его рот острие этой "кирки". Банан дернулся и закашлялся.

— Ага, глоточный рефлекс сохранен, — глубокомысленно пробормотал "синехалатник" себе под нос, Старый, видно понял, потому что кивнул. Крысолов, сжав челюсти до желваков на скулах, нацелил ствол пистолета в висок Банана. "Синехалатник" же, нацелился на что то в глубине рта Банана, подождал чего то, будто ловил момент — а затем ткнул трубкой в глубину горла.

Тело Банана выгнулось и обмякло. Быстро стащив зубами перчатку с с левой руки, "синехалатник" приложил три пальца — указательный, средний и безымянный к артерии на шее Банана, не забывая подстраховываться правой — отворачивая голову пострадавшего в сторону.

— Живой… — процедил он сквозь зубы, и Крысолов, видно было, немного расслабился. Все из того же чемодана искалеченный доктор достал овальный мешок, присоединил его к трубке и начал ритмично сжимать его — в такт его движениям грудная клетка Банана вздымалась и опадала.

— Подыши-ка, Ваня, за него. А мы остальных посмотрим — скомандовал он фельдшеру, тот согласно кивнул и перехватил мешок. Старый же со своим, надо полагать знакомцем, подошли, тем временем к Сикоке.

— Чем резал?

— Джильи.

— Ну, надо же — в кои-то веки, приличная ампутация! — восхитился доктор в синем халате. — А то в прошлом месяце привезли одного — махали топором — из плеча фарш с обломками кости сделали. Ну, и получили редкостный для нынешнего времени случай — остеомиелит. Время не упустил? — деловито осведомился он.

— Меньше минуты прошло, — пожал плечами Старый.

— Ну, тогда, надо полагать, успел. Только — все равно, лежать ему с фиксацией — сам знаешь, всякое может быть. Несите его реанимацию, в изолятор. Варе скажите, пусть пока готовят к операции, наливают…вот это…и это… — он быстро написал что-то на листке бумаги и отдал его одному из двух крепких санитаров, тоже вышедшим из дверей больницы. Те, синхронно кивнув головами, привычным жестом поправили кобуры, висящие на поясах, и взялись за лямки носилок.

— Ты! — палец затянутой в перчатку руки нацелился на Артема — сопровождай их. Бутылку понесешь, если что случится по дороге — поможешь упокоить. Прозеваешь — сам упокою, не впервой.