Злачное место - Страница 92

Крысолов забросил изрядно отощавший рюкзак в такой же вездесущий "УАЗ", и сел в него вместе со старлеем. В машину к ним подсело еще двое служивых, так что для них с Варькой места и не оказалось. Ну, и ладно — в грузовике разместятся. А, кстати, надо бы и Старого забрать. А вот так, в большой компании — веселее ехать, тем более под прикрытием такой дуры, что из БТР-а торчит.

Колонна тронулась, впереди — броня, затем "Урал", потом командирский вездеход, ну а они уже в замыкающем грузовике поехали. В кузове, на деревянных скамейках, помимо них с Варькой, разместилось двенадцать служивых. Командиром тут был тот самый полноватый дядька-старшина, что их досматривать вышел. Солдатня сразу принялась к Варьке клинья бить, зубы продавать и такое все, но старшина на них рявкнул и служивые сразу притихли. А на Артема вообще внимания никто не обратил — типа, салабон еще. Выехав из ворот части, колонна вскоре остановилась, а УАЗик, взметая песок с вырубки, подъехал к КСП, из машины выскочил Крысолов, и, приложив ладони раструбом ко рту, позвал Старого. Тот появился сразу, сел в машину и та вернулась в колонну. Артем решил, что Старый так и поедет в УАЗе, но Старый выпрыгнул оттуда и, покрутив головой, обрадовано улыбнулся, увидев их, машущих руками.

— Во, я лучше с вами, — удовлетворенно сказал он, перелезая через борт, — а то там так тесно, что и стрельнуть не успеешь, если что. Сидящие в машине солдаты с любопытством принялись разглядывать их доктора. Старый уселся рядом с Артемом, сидящий у кабины стуком дал сигнал, и они покатили, догоняя идущие впереди машины. Дорога была ровная, вояки за ней, видать смотрели, машину почти не трясло. Артем, вспомнив разговор в кабинете здешнего начальства, спросил у Старого:

— А эти, "черные старатели" — они кто?

— А, эти, — поморщился тот, — это в первый год такие были. Мародеры. За дармовым золотишком охотились, ювелирки брали. Ну, а на всех, понятное дело, ювелирных магазинов не хватало — так многие чего придумали — зомбаков отстреливать, женского пола, в основном — ясное дело, на них золота больше навешано было. Поганый народец — чтобы не возиться, кольца с пальцами резали, серьги — с ушами. Пенсионеров выбирали еще, из тех, кто постарше — у тех коронки золотые попадались. Ну, чисто эсэсовцы. Настригут так вот — и на рынок. От крови слегонца отмоют только — и вперед. Дезинфекции, конечно, никакой, кое-кто и зомбанулся от таких вещичек, поначалу-то. Это потом уже стали золото обязательно в баночках со спиртом продавать. Да, так они поначалу зомбаков стреляли — а потом и за обыкновенных людей принялись: попробуй, определи, с кого пальцы срезаны.

— А в Смоленске им чего надо было? — продолжал допытываться Артем.

— Там до Херни алмазная компания была, алмазы гранили, а за границу бриллианты гнали, — пояснил Старый, — я в том магазине, где эти брюлики продавались, был один раз. Зрелище, конечно, обалденное — витрина вся аж переливается. Того бриллианта и не видно, вроде, а сияет, сукин сын — аж глазам больно. Магазины, конечно, разграбили в первые же дни, кто ни попадя, а вот до складов сразу руки не дошли. Ну, и слетелись, они туда, как мухи на мед, а к тому времени "старатели" уже от крови совсем поошалели, никого не щадили. Они и так отморозки были, а кроме того там и нелюди оказались Местным туго пришлось, вот и позвали на подмогу военных, ну, и мы там к месту оказались…. Отчаянно они дрались, сволочи. Я тогда, к слову, в первый раз нелюдя и увидел.

— Капитан наш там тоже был, — вступил в разговор, прислушивавшийся к ним старшина, — так он рассказывал, что там рубка та еще была.

— Да мы знаем уже, — кивнул головой Старый. — Только не встретились с ним тогда. А вот скажи, старшина — чего вы сразу, с первых лет под себя поселок не подгребли? С такой-то организацией? Я смотрю — у вас все по взрослому.

— Это сейчас все "по-взрослому" — вздохнул старшина, колыхнув пузцом под броником. — вы просто не знаете, сколько потов сошло, пока мы из того стада. что поначалу нам досталась, военных сделали. — обрадовавшись возможности скоротать дорогу за разговорм, он, брякнув автоматом о каску сидевшего рядом солдата пересел к ним поближе, благо места на скамейках хватало. — После Херни ведь дисциплина сильно упала — половина состава разбежалась, кто к бандюкам, кто так, домой, да и остальные — какая, нахрен, присяга и долг — когда неизвестно: а страна-то есть, которой ты присягу эту давал? Те, кто поумнее — те остались, конечно, и лямку тянули: понимали, что с дисциплиной не пропадешь. Только много и таких оказалось, даже среди офицерья, кто решил: а зачем мне эта армия, когда всего навалом, и — даром? Тут и вы еще, охотнички — он снова поморщился, — смотрит солдатик-первогодок, как вы на трофейных машинах разъезжаете, да дармовыми ништяками пользуетесь, его завидки берут. Захотели — туда поехали, захотели — сюда. Денег у вас куча, снаряга, девки веселые вам на шею вешаются — а ему службу надо нести, в караулы ходить, казарму драить, в конце концов. Зомбануться при зачистке он может не хуже вашего, а дохода при этом — никакого не получить. Вот наш старлей на команды до сих пор злой — после того, как случилось ему однажды в переделке одной побывать. Могли ему охотники там помочь, с сектантами, а — кинули, на ништяки позарились. Так он там половину людей потерял, вот на вас зуб и имеет. Ну, да ладно, дело прошлое. Это уж как первую зиму пережили, а потом оказалось, что ништяки все как-то быстро уполовинились, хоть казалось, их на века наклепано, а заодно — и команды ваши суперменские — так опять к нам потянулись. Только первый год все равно потеряли, за это время и бандюки силу взяли, и поселок сам себе на уме жить стал. Кто же знал, что таблетки эти долбанные, заместо доллара станут? Мы и не интересовались заводом потому, что не представляли, какая ценность у него. Болеть то престали сразу — вот и обрадовались: хоть какая польза от Херни. Когда спохватились — поздно было. Тут еще и областные подтянулись. Баланс такой сложился, что влезть к раздаче мы смогли, а уже полностью одеяло перетянуть — так шиш. Да еще Хан, сука, командир толковый оказался, тоже крови ребятишек наших попил, — скрипнул он зубами.