Злачное место - Страница 38

— Надо было двери запирать, баррикадироваться, — задумчиво сказал Крысолов, вертя в руках пустую рюмку.

— Задним умом все крепки, — отмахнулся Старый. — Я таких историй уж сколько слышал — и как под копирку…, а и не было у нас в больнице дверей с ключами, не подводная лодка с герметичными отсеками. А главное — не готовы мы были к такому. Я именно о врачах говорю, больничных причем.

— Во-во, — кивнул головой Дмитрий. — от выпитого коньяка шрамы на его лице налились багровым огнем, — все же думаешь — а чем помочь можно, а кого спасти — причем, работаешь по законам мирного времени — спасать наиболее тяжелых. Вот как, в одну минуту, все п е р е в е р н у ть, и моментально определить — этот ходячий, его спасти можно, хоть ему и шестьдесят, а этот, хоть ему и двадцать — обречен, потому как на вытяжке лежит, с переломом бедра. Этого и в военно-полевой хирургии не было. Да и с баррикадами — кардиология, правда, забаррикадировалась — только для того, чтобы у них там, у инфарктника рецидив не случился, и он их без помех переловил, забаррикадированных. Один только и вырвался — чтобы нам в реанимацию прибежать и рассказать.

Ладно — я к своим девчатам, рассказываю что Херня какая-то приключилась. Людей кусают, потом они умирают, потом оживают — и снова всех кусают. Типа бешенства в тяжелой форме. А девки мои — сразу поверили, что так может быть. Ну, кто в реанимации работал, тот знает, что даже если этого не может быть — в медицине это бывает. Тем более, у нас мертвые — и в самом деле оживали, еще и раньше. Ну, отделение наше ты же помнишь — оно наше в крыле на отшибе было, из коридора выходишь — и лестница рядом, пожарного выхода, алкаши там любили водку пить, режим нарушать. Пока упыри хирургию жрали, у нас минут двадцать было, тут и кардиологический подбежал, глаза сумасшедшие, рассказал, как у них там получилось. Спрашиваю: "А этого, кто обратился — тоже укусили?" — Нет, точно нет, он последние три дня у него перед глазами все время был, потому, как на соседней койке лежал. Значит, все умершие оживают? Кино? Фантастика? Уэллс тоже атомную бомбу в фантастическом романе описал, за много лет до Хиросимы. Короче, говорю, собираемся — и с вещами на выход. У нас тогда трое лежало — сахарник с кетоацидозом на фоне здоровенного фурункула, мужик пожилой с прободной, после операции резекции желудка. И черепно- мозговой — на аппарате, кома — три балла по Глазго. Сахарник поднялся, мужик, скрипя зубами, — тоже. Мы его наркотой накачали — он и пошел, хоть и с трубками из живота, рассованными по карманам, а черепника… — Дмитрий замолчал, залпом опрокинул рюмку в рот, проглотил, и продолжил:

— …Оставили мы его там. Одно утешение — что он без сознания был, когда т е пришли. Ну, куда мы его могли бы потащить — если ему искусственная вентиляция нужна, кислород и все такое? Мысль была — отключить его вовсе — так вовремя сообразили, что тут же мы и получим зомбака в своих рядах. Если бы я тогда знал, что их в башку можно упокоить — клянусь, добил бы, тем более, для этого мне и оружия бы не понадобилось — снял бы повязки, да ткнул пальцем посильнее в трепанационное отверстие — там черепной кости и так не было.

— Может, он и так упокоенный был, еще до того? — предположил Старый.

— Нет, ты меня не успокаивай. — помотал головой Дмитрий. — Если бы у него мозг погиб, или даже кора — он бы уже у нас восстал, когда только "психа" с поезда привезли. А он тихо лежал, рефлексы только отдельные проявлялись. Но, судя по тому, что он не перекинулся — шансы выжить после травмы у него были. А мы — оставили его там…Когда уходили, глянул в изолятор, куда мы санитарку поместили. Смотрю — уже стоит возле холодильника и свежезамороженную плазму из пакета грызет, будто мороженое ест. Я последний уходил — типа капитан, — невесело ухмыльнулся он, — к тому времени первые мертвяки к нам уже ломиться начинали. Чуяли, заразы, что тут живые. Дверь мы, конечно закрыли — так что толку? Либо мертвяки протолкали дверь — что им этот сраный турецкий пластик? либо санитарка морфировала — там еще и кровь в пакетах была, не только плазма, либо черепник сам умер — без лечения очень даже вероятная вещь… Все понимаю — а до сих пор перед глазами стоит — как уходим мы, а он там на кровати лежать остается…

— И все равно — надо было попытаться забаррикадироваться, может, продержались бы — Крысолов посмотрел прямо в глаза Дмитрию. Тот попробовал выдержать взгляд, но отвел глаза.

— Да знаю я…Очканул, чего там говорить. Можно было бы завалить дверь, затихариться в палате, и не попадаться на глаза санитарке в изоляторе. Вряд ли она на донорской крови больше, чем шустером стала бы. Можно было бы ментам позвонить — так-то они разбежались все — а глядишь, зная, что в больнице живые остались — и приехали бы нас спасти, может, и не перекинулся бы тот черепник….. — Непонятно было — то ли он оправдывается, то ли обвиняет себя. За столом повисло неловкое молчание, которое прервал Старый:

— Ладно — что было — то уже прошло. Ты, Крыс, еще то учти — что человек мог бы нам с тобой об этом не говорить, а вместо этого рассказать, как он в одиночку толпу зомбей скальпелем порезал, и ушел, трех раненых на себе вынося. А я еще и то знаю, что ни один суд тебя не накажет за врачебную ту же ошибку больше, чем ты сам себя накажешь. Ты-то сам, когда оружием разжился, — жестко сказал Старый, — поспешил ли в больницу, чтобы беспомощным помочь, ну или проверить хотя бы — не остался ли кто забаррикадированный в реанимации или еще где — или стал смотреть, где чего полезного бесхозного лежит? Вояки с оружием, д о л г которых людей защищать — и умирать, между прочим, если потребуется — разбежались и мы все это восприняли нормально — типа, у них же семьи, а вот если доктор ушел — как так! Его же профессия — самая гуманная! Я это еще по дохеренной жизни помню — станет плохо кому на улице, реанимацию проводить надо, кругом куча народу стоит и возмущается — где эта "Скорая", где эти медики!. А кругом ведь водители стоят, каждый из которых, сдавая на права, о б я з а л с я, получая их, оказывать первую медицинскую помощь, и в том числе и реанимацию проводить, в случае необходимости. В чем и подписался, когда пластиковую карточку ему вручили… Давай лучше, всех помянем, кто тогда пропал… — и первый поднял рюмку, не чокаясь.